Делакруа
От «Барки Данте», художественного дебюта на Салоне, и до самых поздних картин творчество Делакруа является мишенью для критических стрел. Его стиль, техника и концепция живописи раздражают современников. Реакция общественности на его роботы чаще всего негативная, а критика и вовсе не стесняется в выражениях, обвиняя художника в «расправе над живописью». Считалось, что он умеет только делать эскизы, что композиция его картин хаотична, а рисунок «раздавлен» цветом. Делакруа с самого начала противопоставил себя Энгру. Их стили действительно сильно разнятся: для Энгра превыше всего рисунок и покой, для автора «Барки Данте» - цвет и стихия… Делакруа мало обращает внимание на критику; он создал свой собственный мир живописи и его не интересуют существующие нормы. Он решительно порывает с традициями и своими произведениями наглядно демонстрирует конформизм современных ему художников и шаблонность их работ. В 1824 году на Салоне можно увидеть картину «Сцена резни в Хиосе». Критики делают вид, что не замечают картину. Зато впервые раздаются голоса в защиту Делакруа, а молодые представители зарождающегося романтизма и вовсе возводят художника в ранг мэтра. Романтикам, свободным от каких бы то ни было канонов и правил, свойственно открыто выказывать свои художественные предпочтения. Эта позиция близка и Делакруа. Тем не менее, художник не желает ограничивать свою творческую свободу рамками какой-либо школы или какого-либо течения. А критике как раз и претила эта сознательная независимость и свобода, обретенная Делакруа в результате тяжелых боев и потому так ревностно им охраняемая. Выставленная на Салоне в 1827 году картина «Смерть Сарданапала» произвела эффект разорвавшейся бомбы. После скандала, вызванного появлением этой работы, ее автору в течение долгих семи лет будет закрыт вход на Салон. В конце жизни Делакруа наконец-то получает признание, которого заслуживал его талант: его принимают в Академию изящных искусств – эту обитель для обласканных властями и официально признанных художников. Но это событие приходит так поздно, что художник не придает ему особого значения. В то время, когда его живопись не понята обывателю, факт влияния художника на возрождение французской монументальной живописи настолько очевиден, что пробуждает живой интерес и вызывает удивление у общественности. Критика настроена уже не так враждебно, но Академия по-прежнему относится к художнику настороженно.
|